Обнародован новый указ Варшавского сейма, устанавливавший вес новой монеты в 1,346 г

Она была вдвое легче, т.е. дешевле первого медного солида 1650 г., но в то же время курс обращения ее – 1/3 серебряного гроша – был более высоким.

Очень часто на территории России любители приборного поиска находят непонятные на первый взгляд польские монеты времён Речи Посполитой. Давайте попробуем более детально разобраться в истории происхождения этого нумизматического наследия.

Первые медные польские солиды появились в 1650 г. в небольшом количестве. В это время в Речи Посполитой в ходу было свыше 10 только польских номиналов, не считая монет других стран. В государственной казне царил хаос. Рискованные эксперименты, проводимые в виде реформ, при Яне Казимире дали финансам лишь временное облегчение, усугубив затем плачевность их состояния. Доход в казне 1658 года составил 12 млн. злотых, в то время как минимальная сумма ее долга одному только литовскому войску составила 4 млн. злотых. Армия категорически требовала немедленной расплаты и создала конфедерацию, чтобы силой отнять у правительства, причитающиеся ей деньги.

И вот, когда все средства для оздоровления финансов, казалось, были исчерпаны, а правящие круги Речи Посполитой находились в полной растерянности, появился их спаситель в лице Тита Ливия Боратини.

Итальянец по происхождению, он прибыл в Польшу в 1641 году. Сумев добиться получения польского шляхетства, он достиг высокой должности королевского секретаря, а с мая 1658 года стал арендатором крупнейшего в стране Краковского монетного двора.

Тит Ливий занимался физикой, конструированием оптических приборов и архитектурой, создал обсерваторию, построил модель летательного аппарата и сложную гидравлическую машину. Одним из первых в Европе он предложил упорядочить систему мер и весов, ввести универсальную единицу «всеобщий метр». В общем, в европейском ученом мире человек это был известный. Поэтому его простой проект сохранения и быстрого обогащения казны, заключавшийся в предложении приступить к массовой эмиссии медных солидов с курсом обращения в 1/3 серебряного гроша, был воспринят со всеобщим доверием и надеждой.

22 марта 1659 года Варшавский сейм принял постановление «О чеканке монеты». Была создана комиссия из 30 человек, которой поручили подготовить и представить уже к 9 июня конкретные рекомендации по осуществлению предстоящей денежной реформы. Постановлением предполагалось выбить медных солидов на 1 млн. злотых для Короны и на 1 млн. – для Великого княжества Литовского.

7 июля 1659 года был обнародован новый указ сейма, устанавливавший вес новой монеты в 1,346 г. Она была вдвое легче, т.е. дешевле первого медного солида 1650 г., но в то же время курс обращения ее – 1/3 серебряного гроша – был более высоким.

Таким образом, «боратинки», как стали именовать эту монету современники, еще до своего появления на свет, выступили в роли откровенно неполноценных, кредитных денег. Их действительная, реальная стоимость составила всего лишь 15% от официальной, номинальной. А стоимостная разница в 85%, по мысли Боратини, должна была покрыть все сырьевые и производственные затраты и, ко всему прочему, обеспечить казне долгожданные доходы. Указ подтвердил и размеры эмиссионного тиража от 22 марта.

Претворение в жизнь реформы взял на себя Тит Ливий Боратини. 2 июля 1659 года он заключил с правительством соглашение, по которому обязался выпустить все 180 миллионов солидов. 19 ноября начал работу, открытый им в Уездове монетный двор. Здесь к 30 июня был выполнен план эмиссии литовских солидов ; польских было выбито на 817 708 злотых. Этот выпуск «боратинок» смог покрыть лишь незначительную часть государственного долга, поэтому правительство решило не ограничиваться 180-миллионным тиражом.

23 февраля 1663 года специальная финансовая комиссия приняла решение о новой эмиссии медной монеты для обеих частей Речи Посполитой уже на сумму 5250000 злотых. Однако, спустя 3 месяца и эта огромная сумма была признана недостаточной!

Постановлением от 25 мая предусматривалось отчеканить литовских солидов еще на 5818764 злотых.

В январе 1664 года был открыт монетный двор на территории Нижнего замка в Вильно. В соответствии с контрактом между администрацией литовского казначейства и уполномоченным Боратини, здесь должно было быть отчеканено «боратинок» на 5250000 злотых.

6 июля 1665 года принято решение о начале эмиссий медных литовских солидов в Бресте, Ковно и в Мальборке. Названные дворы обязывались выбить «боратинок» на 8000000 злотых.

6 монетных дворов, специализировавших на выпуске литовских «боратинок», работали с предельным напряжением, но, как и коронные дворы, были не в состоянии справиться с выполнением непомерно огромных правительственных заказов. Однако общий тираж «боратинок» значительно превысил их запланированное число. К тому же отчеты монетных дворов часто давали основательно заниженные цифры. Дело в том, что сам процесс производства был организован без строгой проверки каждой из выпущенных «боратинок»: от чеканщика требовалось лишь одно – выбить их из гривны меди не менее 150 штук. Предполагалось, что этим будет обеспечена гарантия выдержки среднего веса солида в пределах установленной нормы. Такой порядок предоставлял монетчикам удобную лазейку для личного обогащения: уменьшая толщину монетных кружков, они чеканили из каждой гривны «левые» десятки «боратинок».

Кроме того, с каждым годом расширялось производство фальшивых монет, несмотря на жестокие наказания. Чеканка «боратинок» была настолько выгодным делом, что фальшивомонетчики порою даже не затрудняли себя понижением их веса, установленного законом. Зачастую медные солиды оказывались не хуже подменных и признавались рынками равноправными партнерами государственных монетных дворов.

Население сразу же поняло, что от этих обесцененных денег не следует ждать добра. «Шеляг – маленькая монетка, но искра еще меньше, а целый дом может сжечь», - гласила, родившаяся в то время, поговорка.

К середине 1663 года, когда эмиссии «боратинок» стали по-настоящему набирать силу, правительству стала ясна неизбежность гибельных экономических последствий этой авантюры. Чтобы оттянуть надвигавшуюся финансовую катастрофу казначейство Короны одобрило проект о выпуске монеты другого достоинства – 1 злотый, заказ на которую был сделан германскому монетчику Андрею Тымфу.

Денежная реформа, начатая в 1659 году пришла к своему логическому завершению. 28 декабря 1666 года последовал королевский указ о закрытии монетных дворов, печатавших «боратинки».

Тит Ливий Боратини был привлечен к суду, но блестяще и категорически отверг все обвинения в развале государственной казны, и в свою очередь предъявил ей счет на полтора миллиона злотых как сумму личного ущерба, понесенного им в бескорыстной борьбе за спасение финансов Речи Посполитой. Эта акция с его стороны увенчалась полным успехом: претензии посчитали справедливыми и суммы были уплачены. Боратини еще на два года остался арендатором Краковского монетного двора, вновь открытого в 1667 году специально для того, чтобы «пострадавший» смог получить свои 1,5 млн.