Термидорианский переворот в Париже

9 термидора (27 июля) Сен-Жюст должен был зачитать доклад комитетов Конвенту. Не успел он произнести несколько слов, как был прерван Тальеном по договорённости заговорщиков не дать Сен-Жюсту и Робеспьеру говорить. За ним последовала череда выступающих: Бийо-Варенн, Барер, Вадье, затем снова Тальен. Причём один обвинял Робеспьера в чрезмерной снисходительности к врагам революции, другой в чрезмерном терроре. «Бийо-Варенн: — Когда я впервые обвинил Дантона на заседании Комитета, то Робеспьер, как безумный, восстал против этого и говорил, что видит мои намерения насквозь, и что я хочу погубить лучших патриотов». «Тальен: — Именно в то время, когда Робеспьер ведал общей полицией, совершались акты особенно жестокого притеснения. — Это ложь! — кричит Робеспьер».

Робеспьер пытался возражать, но был заглушён криками «Долой тирана!» со скамей Горы. Было постановлено арестовать Анрио, командующего Национальной Гвардии, и Дюма, председателя Революционного Трибунала, оба сторонники Робеспьера. Робеспьер обращается к Колло д’Эрбуа, который являлся председателем в этот день: « — Председатель убийц, ты предоставишь мне слово?» Но место Колло в председательском кресле занял Тюрио: « — Ты получишь слово только в свой черед». В последующей сумятице, малоизвестный монтаньяр и дантонист Луше подал предложение арестовать Робеспьера. Под крики «Да здравствует Республика!», предложение арестовать Робеспьера, Сен-Жюста и Кутона было единогласно принято. «Республика погибла — настало царство разбойников!» — были последние слова Робеспьера в Конвенте. Леба и Робеспьер-младший потребовали ареста и для себя. Арестованных отвели в тюрьму. Робеспьера — в тюрьму Люксембург, но начальник тюрьмы отказался принять известного арестованного.

Известия о случившемся достигли Мэрии около 5 часов вечера. Коммуна Парижа объявляет себя находящейся в состоянии восстания. Мэр Парижа Флерио-Леско отдаёт приказ закрыть городские барьеры, бить в набат и призывает секции Парижа присоединиться к восстанию. Вооружённые подразделения секций поступают в распоряжение Коммуны и обязаны собраться перед ратушей. Командующий Национальной Гвардии Парижа Анрио с несколькими жандармами пытается освободить арестованных, но оказывается арестованным сам. Секции и Якобинский Клуб объявляют непрерывность заседаний. Прокламации Коммуны и Конвента, приказы и контр-приказы рассылаются по всему городу. Из 48 секций Парижа 27 запросили инструкции у Коммуны, но только 16 послали национальную гвардию. Недовольство политикой комитетов и Коммуны сыграло своё дело. К тому же, во время восстаний 10 августа и 31 мая секции действовали единогласно, хоть и не все посылали свою национальную гвардию. Теперь же единства не было и было непонятно, зачем необходимо стрелять в своих братьев из-за каких-то политических разногласий в правительстве, о которых они мало знали и не понимали. Теперь робеспьеристы могли убедиться к чему привело уничтожение и подавление активистов секций, участвовавших в предыдущих восстаниях 10 августа и 31 мая.

Но вначале ситуация складывается в пользу восставших. Вице-председатель Революционного Трибунала Коффиналь во главе верных Коммуне войск освобождает Анрио. Один за другим арестованные депутаты собираются в Ратуше. У Коммуны больше войск.

В то же время Конвент оправился от сумятицы, в которую его ввергла неожиданность восстания. Отправляются депутации в центральные и западные секции с призывом прислать Национальную Гвардию для защиты Конвента. Назначают Барраса, отличившегося при осаде Тулона, главнокомандующим войск Конвента; по предложению Барера мятежники объявляются вне закона, что означает казнь для всякого без суда и следствия, только по определению личности арестованного.

В свою очередь Коммуна декретировала арест заговорщиков, членов Конвента, Колло, Амара, Бурдона, Фрерона, Тальена, Паниса, Карно, Дюбуа, Вадье, Жавога, Дюбаррана, Фуше, Гране, Бейля. Но секции колеблются: неясность обстановки, непонимание происходящего — знание лиц с обеих сторон добавляло к всеобщей сумятице. Так Леонар Бурдон, посланный в секцию Гравилье за национальной гвардией в помощь Конвенту, смог преодолеть неопределённость только после того, как объявил, что Робеспьер тайно подписал брачный контракт с дочерью Людовика XVI. А одна из наиболее революционно настроенных секций Сен-Антуанского предместья, секция Кенз-Вен, участвовавшая во всех предыдущих восстаниях, прислала ответ на призыв Коммуны:

Граждане Предместья Антуан ещё не потеряли характерную им республиканскую энергию, но в нынешних условиях Революционного Правительства им необходим руководящий совет, чтобы не попасть в ловушки, постоянно расставляемые для них врагами Республики.

Одно время перед Ратушей собралось до 3 000 национальных гвардейцев. 17 из 30-ти артиллерийских подразделений явились на защиту Коммуны. Но в отсутствии соответствующей реакции секций Парижа, Исполнительный комитет Коммуны погрузился в бесконечные обсуждения и провозглашение воззваний. Войска, оставшись без лидеров и ясной цели, постепенно стали расходиться. Анрио приказал осветить факелами всю площадь. В 1:30 утра 10 термидора последние 200 канониров секции Финистер Сен-Марсельского предместья покинули Гревскую площадь.

Около 2 часов утра, две колонны Конвента, одна, во главе с Баррасом и национальной гвардией западных кварталов, и другая, Леонара Бурдона с гвардейцами секции Гравилье, находят площадь перед Ратушей опустевшей. Войска Конвента, зная пароль от адъютанта Анрио, без боя врываются в зал заседаний. Леба совершает самоубийство, Огюстен Робеспьер бросается из окна и ломает ногу, паралитика Кутона в коляске столкнули вниз по лестнице. У Робеспьера выстрелом из пистолета раздроблена челюсть.