Официальное признание унии в Святой Софии Константинополя
В 1452 году воспользовавшись войной османского султана Мехмеда II в Азии, Константин потребовал от него увеличения денежного взноса за надзор над жившим в Константинополе османским принцем Урханом, который мог, при случае, явиться опасным претендентом на султанский престол.
Мехмед не только ответил отказом на это требование, но совсем прекратил уплату взноса и начал войну с ним. Константину не удалось добиться своевременной помощи от западных государств. Обращение к папе Николаю V привело лишь к возобновлению вопроса об унии. Лично ничего не имея против неё, Константин разрешил присланному папой кардиналу отслужить обедню в Софийском соборе, в присутствии двора, сената и высшего духовенства.
Уверения в том, что уния «поднимет христианский дух», сокрушит турок и спасет Византию, оказались ложными. Навязанная папской политикой уния только ускорила гибель империи, деморализовав ряды ее защитников. И без того угасавший дух сопротивления был теперь окончательно подорван, что было весьма на руку туркам.
Можно сказать, что уния греков с Римом и возможная помощь им со стороны западных государей беспокоила турок и активизировала их экспансию против Византии, которая осталась без необходимой военной поддержки.
Сильное негодование, нашедшее себе выражение в заявлении мегадуки Луки Нотараса что он готов видеть Константинополь «скорее под властью чалмы, чем под властью тиары».
Военная помощь, какую мог оказать папа, оказалась запоздавшей.
5 апреля 1453 года началась осада Константинополя войсками султана Мехмеда II, имевшая цель захват города. Султан предложил Константину в обмен на сдачу города сохранить ему жизнь и оставить в его власти Мистру, но он ответил отказом. Следующие два месяца шли бои между византийскими и турецкими войсками.
29 мая 1453 года в город ворвались войска султана; последние сохранившиеся в истории слова императора были: «Город пал, а я ещё жив», после чего, сорвав с себя знаки императорского достоинства, Константин бросился в бой как простой воин и был убит. Достоверных сведений о судьбе его останков нет; в греческой среде существует ряд легенд на сей счёт, одна из которых утверждает, что он был погребён в храме Святой Феодосии, где накануне ночью он молился вместе с Патриархом.