В ходе русско-шведской войны состоялось морское сражение в районе острова Гогланд в Финском заливе
Русский линейный флот, под командой адмирала Грейга, вышел 4 июля из Кронштадта; он состоял из одного трехдечного корабля со 108 орудиями «Ростислав», 8 двухдечных по 74 орудия, 8 двухдечных по 66 орудий, 8 фрегатов и 8 транспортов. Отдельными частями флота командовали контр-адмирал Спиридов, Ван-Дессен и Константинов; в числе командиров судов было около 10 иностранцев. Экипаж состоял большей частью из неопытных, не видавших моря рекрутов, которые были сильно переутомлены форсированными маршами к Петербургу; подготовка их была ничтожна. Галерный флот в первый год войны был только частью готов к действию.
В 4 часа утра 17 июля шведский флот получил донесение о появлении неприятеля; несмотря на то, что вперед были высланы разведчики, шведы считали, что противник находится еще на 80 миль дальше к востоку; приблизительно через 6 часов, когда совсем разъяснило, показался русский флот, который при слабом восточном ветре шел на неприятеля; всего было у шведов 15 линейных кораблей и 5 линейных фрегатов с 1299 пушками против 17 русских линейных кораблей с 1450 пушками.
Слова офицеров, увещания духовенства, образа, и наконец, водка оживили дух русского экипажа; у шведов с самого начала царило бодрое и радостное боевое настроение.
Вследствие слабого ветра оба флота медленно приближались друг к другу; бой начался в 3 часа; сражение это известно под именем битвы у Гогланда, высокого острова, находящегося посредине Финского залива, хотя на самом деле она произошла на 30 морских миль западнее этого острова, т.е. даже не в виду его и ближе к Свеаборгу. Шведский флот в это время находился между островом Экхольмом у эстляндского берега и мелью Кальбоден, находящейся в 18 милях к северу от этого острова, на правом галсе. Русские приближались, идя на SW, в строе пеленга с попутным ветром. В 3,5 часа все шведские корабли поворотили одновременно и взяли курс на юг. Грейг повернул в том же направлении; с расстояния пушечного выстрела обе параллельные линии открыли стрельбу; оба арьергарда отстояли друг от друга на большом расстоянии. Ветер мало помалу стих совершенно, вследствие чего стоял такой густой пороховой дым, что невозможно было разобрать ни сигналов, ни взаимного положения судов, так что приказания приходилось рассылать на шлюпках. Русский передовой корабль уже через час должен был выйти из строя. Флагманский корабль герцога Карла также очень сильно пострадал и удерживался в боевой линии только при помощи шлюпок.
В 8 часов вечера передние корабли находились так близко от южных отмелей, что было отдано приказание повернуть на север, что, при слабом ветре, заняло очень много времени. Русский флот последовал этому маневру, причем кораблям должны были помогать шлюпки. Во время этого маневра один русский линейный корабль оказался так близко от шведов, что после 2000 выстрелов и потери 260 человек, должен был сдаться. То же самое случилось и с одним шведским кораблем, который, потеряв 150 человек из 560, спустил флаг. В 10 часов стрельба прекратилась, и флоты в темноте разошлись.
Каждый из противников потерял таким образом по одному кораблю; общие потери шведов были 1150 человек, русских 1800; хотя обе стороны приписывали победу себе, нужно считать, что бой остался нерешенным. Стратегический успех однако, остался на стороне русских, так как шведский план действий потерпел неудачу, и военный флот их должен был идти к Свеаборгу — Гельсингфорсу. С тактической точки зрения про этот бой сказать нечего — все шло по рутинной схеме.
Главной причиной отступления, был, конечно, недостаток снарядов; некоторые шведские корабли сделали по 60 выстрелов на орудие, т.е. около 3500 выстрелов. По утверждению шведов, они только потому могли так долго держаться со своим более слабым флотом против сильнейшего русского, что они все время стреляли парными круглыми ядрами, русские же большей частью стреляли картечными ядрами.
Молодые русские матросы держали себя отлично, отчасти вследствие того, что при полном безветрии, корабли стояли спокойно. Если бы был более или менее сильный ветер, то значительно лучшая подготовка шведов, конечно, проявила бы себя; при настоящих же обстоятельствах она не имела почти никакого значения. Герцог Карл несомненно поступил бы лучше, если бы завлек своего противника далее на запад и дал бы сражение при более ветренной погоде.